Невозможное возможно

В отпуске я смог внимательно прочитать книгу Майкла Уайта, одного из основателей нарративного подхода. Книга была издана на русском пару лет назад и называется "Карты нарративной практики". Перевод сделан Дарьей Кутузовой, он очень качественный. Все, кто практикует нарративный подход прочитали эту книгу уже давно. Но у меня проблемы с авторитетными фигурами, поэтому я решил отложить чтение на потом. Сейчас я гораздо менее очарован нарративным подходом и поэтому мог более критично разобраться в том, что написал Уайт. 

Я никогда не видел Майкла Уайта, хотя он приезжал в Россию, и уже не вижу, т.к. он умер в 2008. Видел лишь минутный кусочек видеозаписи, где он разговаривает по-моему с Минухиным. Мне удалось побывать в 2010 году на семинаре Дэвида Эпстона, соратника Майкла, вместе с которым они и основали нарративный подход.

И вот что я скажу при всей моей критической способности, которая у меня достигает действительно больших размеров: Уайт гениальный терапевт. То, что он делает, иногда кажется магией (хотя он всегда совершенно четко отрицал такой взгляд и в своей книге детально, поминутно разбирает ход беседы с клиентами, объясняя, что и зачем он делал), иногда трудной до головокружения работой. Когда я говорю "магия", я имею в виду скорее смесь его настойчивости и отточенной техники. Уайт - безумно техничный терапевт, в его работе очень мало места спонтанности, думаю, что его способ проявить спонтанность - через любопытство. Я про себя назвал его "копатель", в моем любимом издании Psychotherapy Networker статья о нем называется "Просеивая золото" (перевод на русском - часть 1 и 2), где его сравнивают с золотоискателем. Это очень кропотливая работа. Мне это нравится, раньше я, наверное, стремился быть "копателем". Сейчас я меньше стал прикладывать усилий на самих встречах с клиентами (и это дает мне возможность быть более расслабленным и полезным), но гораздо больше трачу времени и усилий на осмысление работы с клиентами между встречами. Но на эту тему надо писать отдельный пост. К сожалению, неизвестно, как Уайт осмыслял свою работу между сессиями и как он работал в перерывах. Мне было бы интересно про это узнать.

Работа Уайта не так уж сильно отличается от работы Эпстона, которую я мог наблюдать. И здесь есть одно для меня важное наблюдение, которое сложно выразить внятно и кратко. Мне показалось, что и для Уайта и для Эпстона самое важное - это насыщенное развитие предпочитаемой истории клиента. Иногда я встречаюсь с несколько  упрощенным представлением о том, что нарративный подход - это такой набор "позитивных" ценностей и доброго отношения к клиенту, что это место добрых дел. Так вот, Уайт и Эпстон очень далеки от того, что можно описать как "быть добреньким". Они профессионалы и никогда не работают "напрямую", очевидно, потому что знают, что напрямую людям помочь очень сложно. И это для меня важная штука - то, что их работа "непрямая", это мне тоже нравится, потому что нельзя говорить клиенту что он хороший, он не за этим пришел, это ему может сказать кто-то другой. Профессионализм для меня именно в том, что у клиента в какой-то момент "возникает" возможность пересмотреть свою жизнь и себя как хорошего. На днях я случайно наткнулся на статью Даниеля Канемана, откуда выдерну на этот счет очень подходящую на мой взгляд цитату: "Забота о людях часто проявляется в беспокойстве о качестве их историй — а не об их чувствах".

Минус этой книги для меня в том, что начинаешь сравнивать себя с Уайтом и это начинает мешать. В этом смысле мне, например, не близка практика церемонии признания самоопределения. И вот почему. У нее множество ограничений и очень четких, внятных правил, к которым постепенно пришел Уайт за годы своей практики (они очень хорошо описаны в книге). То есть эта практика, как она описана в книге - это результат кропотливой многолетней работы. Уайт приходит к выводу, что именно такая форма работы является самой эффективной, при этом она требует огромной дисциплины от самого терапевта. Я не знаю, почему отклик свидетелей - это так хорошо. Более того, на конференциях и тренингах в Европе я замечал, что люди, выполняя упражнения обходятся с этой практикой творчески, они не запариваются. Но тогда возвращаются все сопутствующие риски. 

Второй момент, который для меня стал очевиден - это то, что у нарративной практики нет исключительности по сравнению с другими подходами. Это еще один подход. Да, он дает много свободы терапевту и надежды и терапевту и клиенту. Но он не исключителен, хотя и отличается.    

Возвращаясь к теме магии - она существует. Она создается клиентом при помощи терапевта. Это волшебство, но оно основано на точности и дисциплине и, да-да, расчете терапевта. Это момент, когда невозможное становится возможным. Чаще всего это замечается постфактум. И так и должно быть. Как вы научились плавать? Или ездить на велосипеде? Как вы выздоровели от тяжелой болезни? Это казалось "невозможным" до того, как это произошло. Но это происходит постоянно, с вами, с вашими друзьями и знакомыми, невозможные вещи - это то, что происходит сейчас.